„Dowództwo AK zobowiązuje się w dniu 3.X.1944 począwszy od godziny 7 rano czasu niemieckiego (8 rano czasu polskiego) usuwać barykady leżące przede wszystkim najbliżej linii niemieckich."
To początek II części umowy kapitulacyjnej* podpisanej wieczorem 2.X.1944 przez przedstawicieli AK płk.Iranka-Osmeckiego (najinteligentniejszy oficer KG AK, szef wywiadu - W.) i ppłk Dobrowolskiego oraz dowódcę sił niemieckich tłumiących Powstanie generałem SS i Policji von dem Bachem. Mimo przynależności do tej zbrodniczej organizacji Niemiec musiał się zgodzić na polskie żądania wyłączenia oddziałów SS, Policji i obcokrajowców z opieki, zabezpieczenia i straży nad polskimi jeńcami. Te i inne ustępstwa zostały wywalczone przez 9-tygodniową niewiarygodnie zaciętą postawę Powstańców, co zmusiło nawet takich zajadłych wrogów i ideowych nazistów do oddania szacunku walczącym Polakom.
(tutaj pragnę zwrócić uwagę, że w całym tekście układu z 2.X.1944 nie ma ani słowa o kapitulacji, a jedynie o czasowym zaprzestaniu działań zbrojnych na terenie lewobrzeżnej Warszawy – to jest bardzo wymowne!)
Okoliczności pertraktacji i podjęcia decyzji doskonale przedstawił Juliusz Machulski w spektaklu Sceny Faktu Teatru TV pt. "Przerwanie działań wojennych" -
W rocznicę tych wydarzeń mam zaszczyt przedstawić przetłumaczony kolejny tekst o Powstaniu’44 szczerego przyjaciela Polski z dalekiego Pietrozawodska Konstantina Kuczera, ponieważ wnikliwe spojrzenie z boku jest nie mniej cenne od zaangażowanych (w tym) emocjonalnie rozważań.
W 1984 r. prochy tego człowieka spoczęły w dalekiej Australii na sydnejskim cmentarzu Rookwood. Tysiące kilometrów od Łodzi, w której urodził się on w 1908 r., kiedy miasto to wchodziło jeszcze w skład Rosyjskiego Imperium.
Bezkresne przestrzenie dwóch oceanów oddzielały go od miasta, dzięki któremu on stał się znany. W 1944 roku. 24 sierpnia kiedy podziemna radiostacja Armii Krajowej „Błyskawica” po raz pierwszy nadała w eter wersety, które od razu podchwyciła cała Polska :
Tu zęby mamy wilcze, a czapki na bakier
Tu – u nas – nikt nie płacze w walczącej Warszawie.
Tu się Prusakom siada na karki okrakiem
i wrogów gołą garścią za gardła się dławi.
Nie można powiedzieć, że wcześniej Zbigniew Jasiński nie pisał wierszy. Już w połowie lat 30-tych był znanym dziennikarzem i poetą, choć pracując w Instytucie Morskim w Gdańsku, nie zajmował się literaturą zawodowo. Kto wie jakby się ułożył jego (i nie tylko jego!) los, jeśli nie wojna.
Wrześniowe boje, okrążenie, niewola (sowiecka). Obóz polskich jeńców Tietkino pod Kurskiem. W 1940 r. po wymianie jeńców (między sowieckim a niemieckim okupantem – przyp.tłum.), udaje się porucznikowi Jasińskiemu uciec z przejściowo obozu w Lublinie. I od następnego roku on w szeregach Armii Krajowej (wtedy nazywającej się ZWZ – przyp.tłum.). „Rudy”, „Zbigniew Rudy” – pod takimi pseudonimami znają go towarzysze broni i całe polskie podziemie. W 1943 r. udaje się jako tajny kurier AK do Jugosławii. A od 1 sierpnia 1944 roku – Powstanie Warszawskie. Od pierwszego do ostatniego dnia Jasiński jest pracownikiem radiostacji „Błyskawica”.
Sierpień’44 – okres emocjonalnego wyżu Powstania. Wydaje się, że już niedługo… Jeszcze tylko ciut-ciut. I Warszawa po 5 latach okupacji znowu będzie wolna. A w ślad za nią – i cała Polska. Może ten szczęśliwy nastrój i oczekiwanie bliskiego zwycięstwa były przyczynami twórczej weny Zbigniewa.
Do 10 sierpnia pisze on „Odmawiamy!” (inny tytuł: „Odpowiedź gazowni”), przed 23-im „Sierpień”. Po 23.VIII.1944 : „Pieśń Warszawy”, „Pieśń o Powstaniu”, „Sumienie świata”. Ale żaden z tych wierszy nie może równać się emocjonalnym żarem i poetycką siłą, którymi dosłownie jest naelektryzowany utwór „Żądamy amunicji!”, który stał się najpopularniejszą pieśnią powstania :
A wy tam wciąż śpiewacie, że z kurzem krwi bratniej,
Że w dymie pożarów niszczeje Warszawa,
A my tu nagą piersią na strzały armatnie,
Na podziw wasz, na śpiewy i na wasze brawa.
Bo
„Żądamy amunicji!” przekazuje nam nie tylko sytuację Powstania Warszawskiego połowy sierpnia’44 i emocjonalny, patriotyczny zryw Powstańców, ale mówi (a właściwie KRZYCZY), że Polacy przeklinali nie tylko stające i przypatrywujące się bezczynnie na niedalekim, bliziutkim wręcz prawym brzegu Wisły oddziały 1.Frontu Białoruskiego marszałka Rokossowskiego. Lub ograniczali się tylko przeklinaniem byłych sowieckich i rosyjskich kolaborantów, którzy razem z oddziałami Wehrmachtu i SS tłumili Powstanie. I których było znacznie, znacznie więcej niż sowieckich i rosyjskich ochotników walczących po stronie powstańców ( artykuł o nich –
„Cudzoziemcy w Powstaniu Warszawskim. Иностранцы Варшавского Восс”
Nie mniej żarliwe przekleństwa Warszawa wysyłała do swojego londyńskiego rządu. Mówi o tym wiersz Zbigniewa Jasińskiego, 24 sierpnia 1944 roku po raz pierwszy wyemitowany w eter powstańczej radiostacji AK „Błyskawica” i od razu bardzo popularny wśród powstańców. Emocjonalny, wypełniony silnymi i męskimi uczuciami „Żądamy amunicji!” jest typowym przykładem poezji Powstania i sprawiedliwie weszło do annałów powstańczej literatury.
Czemu żałobny chorał śpiewacie wciąż w Londynie,
Gdy tu nadeszło wreszcie oczekiwane święto!
U boku swoich chłopców walczą tu dziewczęta
I małe dzieci walczą, i krew radośnie płynie.
Szkoda tylko, że te emocje przepadły daremnie. Krzyk Jasińskiego, odzwierciedlający autentyczne uczucia większości tych, którzy 2 miesiącepełni samopoświęcenia walczyli w stolicy Polski, przepadł bez odzewu. Zamiast koniecznie potrzebnych powstańcom broni i amunicji, londyńska radiostacja znacznie częściej puszczała w eter pogrzebowy psalm „Z dymem pożarów” = umowny znak, po usłyszeniu którego Polacy w Warszawie uświadamiali sobie, że i tej nocy lotnictwo sojuszników nie dostarczy żadnej pomocy. Brytyjskie zrzuty były bardzo mizerne w porównaniu z potrzebami zażartej walki.
Zbigniewowi się udało. Śmierć, która w sierpniu-wrześniu’44 zabrała kilku wybitnych polskich poetów (K.K. Baczyński, Tadeusz Gajcy, Ziętek Szczepański), oszczędziła Jasińskiego. Dostał się do niewoli, resztę wojny przeżył w oflagu Sandbostel. Właśnie tam napisze Maszerowali i Poprzez druty. Po wojnie wyda tomik autorski poezji pt. „Krwią i rymem”.
W 1952 emigruje do Australii. Aby po 32 latach na wieki zostać w tamtejszej ziemi. Ale i dziś chłopcy w workowatych, zmiętych spodniach z wielkimi kieszeniami na biodrach, już w rockowej aranżacji (np. LAO CHE "Barykada" = http://www.tekstowo.pl/piosenka,barykada,lao_che.html ) , ale z takim samą siłą, jak ich dziadowie i pradziadowie śpiewają ze sceny słynną pieśń Powstania:
Halo! Tu serce Polski! Tu mówi Warszawa!
Niech pogrzebowe śpiewy wyrzucą z audycji!
Nam ducha starczy dla nas i starczy go dla Was!
Oklasków nie trzeba! Żądamy amunicji!
Póki w Polsce śpiewa się tą pieśń, Polska pamięta o nim. I o wszystkich tych, którzy w sierpniu do października 44-ego położyli swoje młode głowy za jej wolność. I nie ważne jest dla niej jakiej oni byli narodowości – Polakami, Żydami, Słowakami, Rosjanami, Francuzami, Gruzinami, Ormianami.
Polska pamięta ich wszystkich. Nawet jeśli nie znamy ich imion. Na razie nie znamy …
Konstantin Kuczer
"Командование Армии Краёвой обязано 3.10.1944 с 7 часов утра немецкого времени (8 утра польского времени) удалить баррикады находившеюся прежде всего ближе немецких позиции"
Это начала второй части акта о капитуляции Варшавского восстания подписанного вечером 2.10.1944 представителями АК - полковником Иранком-Осмецким (интеллигентнейший член КГ АК, шеф разведки, выступал против начала борьбы 1.08.44) и подполковником Добровольским, и командующим немецкими силами в Варшаве - генералом СС и полиции фон дем Бахом. Не смотря на свою принадлежность к преступной организации СС, германский командир должен был согласиться на устойчивое требование поляков, чтобы пленными не занимались эсэсовцы, полицае и члены иностранных коллаборaнтских подразделений (РОНА-овцы, казаки, украинцы, азеры, калмыки, и пр.).
Эти уступки были завоеваны 9-недельной героической, весьма кровопролитной борьбой поляков, которую даже сверхпреступник Гиммлер признал "жесточайшими боями, которые ведёт немецкий солдат с начала этой войны, сравнительными только со Сталинградской битвой". Яркие нацисты не могли не признать своего уважения поведении повстанцев.
Ход этих тяжелых переговоров удачно показал известный и в России режисceр Юлюш Махульски в телеспектакле "Прекращение военных действий" - http://www.youtube.com/watch?v=IbLQ_KkDsaY
(Так официально называется этот договор - о капитуляции нет в тексте слова - можно подразумевать, что речь идет о "временным прекращении борьбы").
В годовщину этих событий у меня честь представить здесь очередной отличный текст нашего друга из Петрозаводска - Константина Кучера. Проницательный взгляд с боку не менее ценный от эмоциональных рассуждений.
"За что восставшая Варшава в августе-сентябре 1944 года костерила лондонское правительство?
В 1984 году прах этого человека упокоился на сиднейском кладбище Руквуд. В далекой Австралии. За многие тысячи километров от Лодзи, в котором он родился и который тогда, в 1908 году, ещё входил в состав Российской Империи.
Бескрайние просторы двух океанов отделяют его могилу от Варшавы, благодаря которой он стал известным. В 44-ом. Когда 24 августа подпольная радиостанция Армии Крайовой «Блыскавица» («Молния») впервые передала в эфир строки, сразу подхваченные всей Польшей:
Здесь у нас волчьи зубы и пилотки набекрень,
В воюющей Варшаве никто не плачет.
Здесь пруссаки сидят у нас на шее,
Но даже голой рукой мы душим врагов за горло.
(перевод К. Кучера)
Нельзя сказать, что Збигнев Ясиньский не писал стихов до этого. Уже к середине 30-х он был достаточно известным поэтом и журналистом. Хотя, работая в Морском Институте Гданьска, и не занимался литературой профессионально. Кто знает, как сложилась бы его (да и не только его!) судьба, если бы не война.
Сентябрьские бои 39-го, окружение, плен. Лагерь польских военнопленных Теткино, под Курском. В 40-м, когда для предстоящего обмена военнопленными поручика Ясиньского пересылают в Люблин, находившийся тогда на оккупированной немцами территории, Збигневу удается бежать с одного из этапов. И со следующего года он уже в рядах Армии Крайовой (АК). «Руды», «Збигнев Руды» - под таким именем его знали и боевые товарищи, и всё польское подполье.
В 1943 году он – курьер АК в Югославии. А 1 сентября 1944-го начинается Варшавское Восстание. С самого первого его дня и до последнего Ясиньский – один из сотрудников радиостанции «Блыскавица».
Август – период эмоционального подъема Варшавского Восстания. Казалось, что ещё немного… Ещё чуть-чуть! И Варшава, после пяти лет оккупации, снова будет свободной. А вслед за ней – и вся Польша! Может, этот оптимистический настрой, ожидание близкой победы и стали причиной творческого всплеска Збигнева.
До 10 августа он пишет «Мы отказываемся!» (другие названия - «Ответ Газового завода» [= pедуты повстанцев]). До 23 августа – стихотворение «Август».
После 24 августа из-под пера Збигнева выйдут «Песнь Варшавы», «Песнь о Восстании», «Совесть мира». Но ни одно из этих произведений так и не сможет даже приблизиться к тому уровню эмоционального жара и поэтической силы, которыми буквально наэлектризовано «Требуем боеприпасов!», ставшее самой популярной песней Восстания:
Вы там все поете, что истекая братской кровью
В дыму пожаров гибнет Варшава.
А мы здесь с обнаженной грудью - на пушки.
На удивление вам, под ваши песни и крики «браво»…
Потому что «Требуем боеприпасов!» не только передает обстановку Варшавского Восстания середины августа 1944-го и эмоциональный, патриотический подъем повстанцев, но и говорит (я бы даже сказал – кричит!) о том, что поляки посылали проклятия не только в сторону правого берега Вислы, где буквально в одном броске от польской столицы остановились части и подразделения 1-го Белорусского фронта маршала Рокоссовского. Или ограничивались исключительно нашими бывшими соотечественниками, вместе с частями СС и Вермахта принимавшими активное участие в подавлении восстания. И которых было во много раз (как минимум на порядок!) больше, чем советских бойцов и офицеров, воевавших на стороне повстанцев (см. соответствующую статью -
"Kucher o "Tanku" Kaczmarskiego, Witek - ruski czy sowiecki?").
Не менее энергичные проклятия Варшава посылала и в сторону своего Лондонского правительства. Об этом говорит стихотворение Збигнева Ясинского, 24 августа 1944 года впервые переданное в эфир подпольной радиостанцией Армии Крайовой «Блыскавица» («Молния») и сразу же ставшее популярным среди повстанцев. Эмоциональное, наполненное сильными и мужественными чувствами «Требуем боеприпасов!» является типичным примером поэзии Восстания и с полным правом вошло в «золотой запас» повстанческой литературы.
Почему вы, в Лондоне, всё время поете похоронные хоралы,
Когда, наконец, пришел долгожданный праздник?!
И здесь, вместе со своими парнями, воюют девушки.
И малые дети дерутся. И даже кровь течет радостно.
Жаль только, что эмоции эти так и пропали втуне. Крик Ясиньского, отражающий подлинные чувства большинства из тех, кто два месяца самоотверженно сражался в столице Польши, практически так и остался без ответа. Вместо столь необходимых повстанцам боеприпасов, лондонская радиостанция значительно чаще запускала вечером в эфир похоронный псалом "С дымом пожаров" - условный знак, услышав который в Варшаве понимали, что ближайшей ночью ВВС союзников не будет сбрасывать оружие. Авиационные поставки боеприпасов, о которых так настойчиво просила Варшава, были мизерны по сравнению с масштабами боёв...
Збигневу повезло. Смерть, в августе - сентябре 44-го забравшая с собой нескольких выдающихся польских поэтов, пощадила Ясиньского. Он попал в плен, и остаток войны провел в офицерском лагере Сандбостел (Sandbostel). Именно там, в октябре, Збигнев напишет «Маршировали» и «Через провода». Уже после войны будет издан небольшой авторский томик его поэзии «Кровью и рифмой».
В 1952 году Ясиньский эмигрирует в Австралию. Чтобы через 32 года навечно остаться в земле этого континента.
Прием! Здесь - сердце Польши. Говорит Варшава!
Выкиньте похоронные песнопения из передачи!
У нас достаточно духа, и этого - достаточно вам!
Не нужно аплодисментов. Мы требуем боеприпасов!
И пока в Польше поют эту песню Ясиньского, она помнит о нем. И о всех тех, кто в августе-октябре 44-го сложил свои молодые головы за её свободу. При этом для неё не важно, кем они были по национальности. Поляками. Евреями. Словаками. Русскими. Французами. Грузинами. Армянами.
Польша помнит их всех. Даже если мы и не знаем их имен. Пока не знаем…
Здесь у нас волчьи зубы и пилотки набекрень,
В воюющей Варшаве никто не плачет.
Здесь пруссаки сидят у нас на шее,
Но даже голой рукой душим врагов за горло.
Вы там все поете, что истекая братской кровью
В дыму пожаров гибнет Варшава.
А мы здесь с обнаженной грудью - на пушки.
На удивление вам, под ваши песни и крики «браво»…
Почему вы, в Лондоне, всё время поете похоронные хоралы[1],
Когда, наконец, пришел долгожданный праздник?!
И здесь, вместе со своими парнями, воюют девушки.
И малые дети дерутся. И даже кровь течет радостно.
Прием! Здесь - сердце Польши. Говорит Варшава!
Выкиньте похоронные песнопения из передачи!
У нас достаточно духа, и этого - достаточно вам!
Не нужно аплодисментов. Мы требуем боеприпасов!
[1] намёк на то, что если похоронный псалом "С дымом пожаров"
http://www.youtube.com/watch?v=GSEjOucEOmo лондонская радиостанция запускала вечером в эфир, то это был знак, что ближайшей ночью не будет сбросов оружия ВВС союзников
Константин Кучер
Piosenka tytułem bardziej pasująca to tekstu, również z cytatami z Jasińskiego
